В начале 1944 года Красная Армия приступила к освобождению западных областей Украины, на территории которой разместились и активно действовали в то время многочисленные очаги националистического подполья, в том числе организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА). Данные националистические структуры сумели поставить в свои ряды, по некоторым данным, за весь период борьбы с ними от 400 до 700 тыс. подпольщиков и бойцов. Статистика свидетельствует, что только в период с февраля 1944 г. до конца 1945 г. западноукраинские подпольщики-националисты и боевики осуществили около 7000 вооруженных нападений и диверсий против советских войск и административных структур, что составило почти 50 % от всех аналогичных акций (всего около 14 500), проведенных в тылах Красной Армии за тот период.
По другим источникам, согласно справке КГБ УССР 1973 г., в период с 1944 по 1953 гг. ОУН и УПА совершили 4 904 террористических актов, 195 диверсий, 457 нападений на истребительные батальоны из сельского актива, 645 нападений на колхозы, органы власти и заведения социально-культурной сферы, 359 вооруженных «экспрориаций». То есть в то время, когда Красная Армия приступила к освобождению от фашистов оккупированной ими Европы и вела самые интенсивные и кровопролитные бои с врагом, у нее в тылу националистами-бандеровцами был практически открыт второй фронт. А после окончания страшной разрушительной войны, когда советский народ приступил к восстановлению разрушенного войной народного хозяйства, националистические бандформирования на Западной Украине также продолжали кровавую деятельность против своего народа, но уже в мирное время. Поэтому руководство страны, понимая всю серьёзность положения, сложившегося в западных регионах Украины, предприняло беспрецедентную мобилизацию всех силовых и идеологических органов на борьбу с данным националистическим вооруженным движением, ведущая роль при этом принадлежала структурам НКВД-НКГБ (впоследствии МВД и МГБ), однако нередко для борьбы с бандформированиями привлекались и регулярные части РККА, особенно на начальном этапе борьбы.
Из всех повстанческих структур, с которыми пришлось столкнуться НКВД-НКГБ, противостоящая им УПА была создана со всеми возможными элементами регулярных вооруженных сил и стала своего рода армией без государства. Четкая организационная иерархия, жесткая дисциплина, шкала воинских званий и даже попытки создания уставов и введения единой формы сыграли определенную роль в повышении боеспособности бандеровцев. УПА имела даже систему школ для подготовки офицерского и младшего командирского состава, госпиталей, оружейных мастерских, складов и т. д. Впрочем, по ходу расширения советских антипартизанских операций на Украине все эти структуры все больше перемещались в подполье, что отражалось на эффективности их работы.
Самой сильной стороной УПА являлся ее личный состав. Подавляющее большинство бойцов осознанно разделяли идеи украинского национализма, Свыше 65 % бойцов составляла сельская молодежь, превосходно ориентировавшаяся в своих родных местах и имевшая связи среди населения. Боевые навыки многие украинские националисты приобрели в различных формированиях гитлеровской Германии. Однако были у УПА и очевидные слабости. Главная из них – недостаток современных вооружений и боеприпасов.
Еще в сентябре 1943 года так называемый третий «Великий Збip» украинских националистов поставил перед ОУН задачи:
– формирование, вооружение и оснащение УПА, ее обучение и подготовка для повстанческого, вооруженного наступления в тылу Красной Армии в целях создания Украинской Соборной Самостийной державы (УССД);
– совершенствование диверсионно-террористических актов в Советском тылу, физическое истребление офицеров Красной Армии и войск НКВД, партийного и советского актива;
– нарушение нормальной работы тыла Красной Армии путем разрушения фронтовых железнодорожных коммуникаций, поджога воинских складов; вербовка населения, в основном молодежи в диверсионно-повстанческие отряды;
– внедрение оуновцев в части Красной Армии для разложенческой, шпионской, диверсионной и террористической деятельности;
– националистическая агитация и пропаганда среди населения в целях восстановления его против Советской власти.
Руководителем ОУН-УПА на период отсутствия С. Бандеры был избран И.Рубан, он же М.Лебедь, а главнокомандующим УПА – К.Савур (Клячкивский).
Организационная структура ОУН-УПА выглядела так:
Территориально УПА была разделена на 4 группы: УПА-Північ, УПА-Захід, УПА-Схід и УПА-Південь.
Каждая группа делилась на военные округа.
Так, в группу «Північ» входило 4 военных округа, охватывавших территорию Волынской и Ровенской областей, северные районы Тернопольской области, которые ранее были в составе Волынской губернии. УПА оказывала влияние на южные районы Брестской и Пинской областей Белоруссии, где проживала значительная часть украинского населения.
Деятельность группы УПА-Захід, состоявшей из 6 военных округов, распространялась на территории Львовской, Станиславской, Тернопольской, Черновицкой и Дрогобычской областей, а также на некоторые восточные районы Польши (Перемышльский, Холмский, Замостский и Санокский повиты).
Под контролем УПА-Схід оказались Житомирская, Винницкая и Хмельницкая области. После освобождения этих областей Красной Армией группа УПА-Схід организационно прекратила свое существование; действовавшие там несколько вооруженных групп бежали на Тернопольщину и влились в округ УПА под командованием «Энея» – П.Олейникова, бывшего коменданта полиции в Полтавской области.
Группа УПА состояла их 3-4 «куреней» (батальонов) численностью до 300 человек каждый. В «курень» входило по три сотни (роты), численностью 70-80 человек, придавался взвод тяжелых пулеметов, взвод противотанковых пушек, взвод снабжения, санитарное отделение, отделение полевой жандармерии, взвод разведки.
Первичным формированием в УПА являлся рой (отделение) в составе 10-12 человек; три роя составляли чету (взвод) – примерно 40 человек, а 3-4 четы – сотню. В каждом курене, кроме командира, имелись его заместители, политвоспитатель, начальник штаба. В селах они имели своих «господарчих» – заготовителей провианта, фуража и других предметов первой необходимости.
Основу УПА состовляли бывшие легионеры расформированных спецбатальонов «Нахтигаль» и «Роланд», шуцманшафт-батальона – 201, украинские полицаи и предатели, дезертировавшие из Красной Армии.
В начальный период борьбы с данными бандформированиями привлекались в основном крупные войсковые части и соединения, так, в одной из первых таких операций в начале 1944г. участвовали даже войска 1-го Украинского фронта, но эффект от таких масштабных мероприятий был небольшим, поэтому руководство НКВД-НКГБ быстро сделали соответствующие выводы, что справиться с таким неприятелем можно, только отрезав ему связь с местным населением и разгромив крупные отряды УПА, но в решении этих задач чекисты в 1944 г. оказались не на высоте. При слабости на Западной Украине местных органов советской власти и, следовательно, сети информаторов, «синие фуражки» поначалу только и могли что прочесывать села. Однако на том этапе это вызывало только озлобление селян на советскую власть.
1945 г. стал на Западной Украине годом «больших облав». К этому времени в наиболее беспокойных районах постепенно начали становиться на ноги органы советской и партийной администрации. Комплектовалась местная милиция, из числа партийного и комсомольского актива формировались так называемые истребительные батальоны и отряды, появилась и сеть информаторов.
В 1945 г. облавы организовывались в основном на уровне административных районов под руководством местных управлений НКВД и НКГБ. На первом этапе проводилась «провокация боем», призванная вызвать местные отряды УПА на открытое боестолкновение. Небольшой отряд «синих фуражек» (обычно до роты) проводил несколько особенно жестких зачисток в селах и давал при этом понять, что он оторвался от своих. Чересчур уверенные в своих силах националисты быстро брали «подсадную роту» в оборот, и тогда в дело вступали главные силы облавы. Активно применяя авиацию и артиллерию, крупные силы войск НКВД при участии местного партактива, применявшегося в качестве проводников, начинали концентрическое наступление на район, где обнаружились бандеровцы. Преследовать втянувшиеся в бои курени и сотни УПА было технически гораздо легче, чем рыскать по лесам и горам в их поисках. После того как под ударами крупные формирования УПА распадались на небольшие отряды, большая облава превращалась в несколько малых, проводившихся на уровне отдельных частей НКВД. Они включали, в частности, прочесывание населенных пунктов в поисках раненых и укрывшихся бандеровцев и их пособников. Самая крупная из облавных операций была осуществлена в апреле 1945 г. в Прикарпатье на линии новой советско-польской границы с привлечением свыше 50 тыс. военнослужащих войск НКВД, Красной Армии и личного состава истребительных батальонов под руководством командующего Украинским округом внутренних войск НКВД М. Марченкова.
В результате были убиты около 500 и пленены более 100 бойцов УПА, а также арестованы несколько тысяч подозрительных лиц. Результат ощутимый, но отнюдь не ошеломляющий. То же самое можно сказать и об итогах 1945 года для органов НКВД-НКГБ вообще. УПА заметно ослабла, однако продолжала все так же дерзко наносить удары, а украинские крестьяне – помогать ей продовольствием и информацией, прятать раненых и поставлять новые тысячи добровольцев.
Малоизвестный факт, но большую роль в деле общего разгрома УПА внес бывший на то время первый секретарь ЦК КП(б)У Н. Хрущев, «Выбить почву из-под ног у бандеровских банд», - вот в чем видел основное условие победы Хрущев. А почвой, из которой черпала силы УПА, являлось западноукраинское село. Именно на то, чтобы прервать связь повстанцев с местным населением, была направлена внедряемая Хрущевым и его наркомом госбезопасности генерал-лейтенантом В. Рясным тактика «большой блокады». Она имела конкретную дату начала, 10 января 1946 г. Тогда во все населенные пункты Западной Украины начали вводиться постоянные гарнизоны войск НКВД. В селе обычно расквартировывались взвод или рота, а контроль над районом принимали полк или бригада. При этом в каждом райцентре создавались оперативные отделы НКГБ численностью 100–300 штатных сотрудников. В период «большой блокады» мобилизация сил НКВД-НКГБ достигла на Западной Украине 58,5 тыс. человек. Основным достижением оперативной работы периода «большой блокады» является создание густой сети информаторов, которая буквально пронизала все районы Западной Украины и все слои ее общества.
Оперативные и агентурные методы, вошедших в обиход НКВД-НКГБ в период «большой блокады» 1946 г. оказались гораздо эффективнее войсковых спец операций, именно в этот период был создан и вступил в действие тот механизм подавления западно-украинского национального движения, против которого оно, в конечном итоге, не сумело устоять. Таким образом, чекистам удалось взять под свой контроль главную опору УПА западно-украинское крестьянство, бандеровцам приходилось уходить с глухие леса и схроны, начались перебои с продовольствием, медикаментами и набором новых бойцов в отряды УПА. В 1947–1948 гг., несмотря на то, что гарнизоны «синих фуражек» продолжали занимать западно-украинские городки и села, крупные войсковые операции против бандеровцев проводились нечасто.
С 21 января 1947 г. особыми приказами по МВД и МГБ СССР борьба с национальными движениями была отнесена к исключительной компетенции органов госбезопасности, и агентурная составляющая на время стала ведущей. Однако враг еще был довольно силен и продолжал ожесточенное сопротивление, вероятно, предчувствуя свой скорый конец, УПА в период с 1948 по 1949гг. даже активизировали свои действия, в связи с чем, в начале 1949 г. командование МВД,МГБ опять было вынуждено вернуться к тактике проведения крупных чекистско-войсковых операций.
По приказу министра госбезопасности УССР М. Ковальчука, в Карпатский горный массив, оставшийся в то время единственным регионом организованных действий УПА, были переброшены четыре дивизии внутренних и конвойных войск (81-я и 82-я внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 65-я стрелковая внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 52-я конвойных войск МВД). Началось массированное прочесывание местности и зачистка населенных пунктов, проводившиеся в комбинации с максимальной активностью агентуры МГБ и информаторов. В условиях подавляющего численного превосходства «синих фуражек» и крайнего истощения сил УПА этого оказалось достаточно для решающей победы.
После разгрома всех основных отрядов УПА в Карпатах главнокомандующий повстанческой армией Р. Шухевич 15 сентября 1949 года издал приказ о роспуске последних оставшихся подразделений. Ненадолго пережив свою армию, 5 марта 1950 г. ее главком в результате агентурной операции МГБ УССР под руководством генерала П.Судоплатова был обнаружен в селе Белогороща близ Львова. Отбиваясь, Шухевич при попытке прорыва был убит. Последнюю точку в борьбе с ОУН-УПА советские спецслужбы поставили 15 октября 1959 года когда в Западной Германии, в ходе проведенной спецоперации был уничтожен лидер украинских националистов Степан Бандера.
По данным КГБ УССР, в 1944 – 1953 гг., безвозвратные потери советской стороны в боестолкновениях и от «бандпроявлений» составили 30 676 человек. Среди них 697 сотрудников органов госбезопасности, 1 864 – сотрудника МВД, 3 199 военнослужащих, 2 590 бойцов истребительных батальонов; 2 732 – представителей органов власти, 251 коммунист, 207 комсомольских работника, 314 – председателей колхозов, 15 355 колхозников и крестьян, 676 рабочих, 1 931 – представителей интеллигенции, 860 – детей, стариков и домохозяек.
За 1943 – 1956 гг. было уничтожено 156 тысяч участников бандподполья, по обвинению в принадлежности к ОУН и УПА были арестованы 103 866 человек, из которых были осуждены 87 756 человек, а около 77 тысяч «вышли с повинной»
В период с 1944 по 1953 год войскам НКВД-МВД, спецслужбам НКГБ-МГБ, применяя различные силы, средства и способы, удалось практически полностью уничтожить огромную партизанскую армию, обладавшую крупными лесными базами, разветвленной агентурно-подпольной сетью и имевшую широкую поддержку у местного населения. Подавление западно-украинского националистического движения потребовало от СССР концентрации усилий на пределе возможностей.
Борьба шла долго и с переменным успехом. Однако в конечном счете у НКВД-МВД и НКГБ-МГБ хватило твердости и умения добиться окончательного выполнения своих задач. Советские чекисты, бойцы и командиры войск НКВД-МВД продемонстрировали в борьбе против украинских националистов такой уровень профессионализма и результативности, который вполне может являться примером для современных российских силовых структур.
Десятки лет коммунистическая, а впоследствии и российская пропаганда распространяет мифы о сотрудничестве бойцов ОУН-УПА с нацистским режимом в годы Второй мировой войны. Однако скрывается факт, что до возвращения коммунистической власти на Западную Украину в 1944 году повстанцы два года воевали с нацистами.
Историки не скрывают, что в начале своей вооруженной борьбы некоторые руководители и члены националистических организаций выступали за сотрудничество с нацистами. Германию воспринимали как потенциального союзника, поскольку она разрушала действующую на то время международно-правовую систему, в которой тогда не было места для независимой Украины. Это давало шанс реализовать главную задачу повстанческого движения – утвердить украинское независимое государство.
Утром 30 июня 1941 года во Львов, который уже покинули части Красной армии и Внутренних войск НКВД, вошла производная группа ведущих деятелей бандеровского крыла ОУН под руководством заместителя председателя Ярослава Стецько. На собрании в доме Общества “Просвита” было объявлено Акт восстановления Украинского Государства и создания временного правительства – Украинского государственного правления, которое впоследствии должно было передать власть легитимному правительству в Киеве. Принятый документ не был согласован с оккупационными властями. Следовательно, националисты действовали по собственному усмотрению.Когда нацисты поняли истинное намерение и опасность от провозглашенного документу, в регионе развязался кровавый террор и репрессии в отношении членов национально-освободительного движения.
В целом украинское государственное строительство длилось неделю и было безжалостно раздавленное нацистами, чье командование получило строгие директивы: “Стремление украинцев установить политическую независимость в понимании Украинского национального государства и создания украинской армии должны быть прекращены в зоне боевых действий. Военные органы власти не должны объяснять украинцам свое отношение к этому вопросу”.
За отказ отозвать Акт восстановления Украинского государства Бандеру и других лидеров арестовали в июле 1941 года и отправили в концлагерь.
Репрессиям было подвергнуто около полутора тысяч активистов. Обескровленная Организация украинских националистов вернулась в подполье и “открыла второй фронт” – антинацистский. Сеть действовала в большинстве регионов Украины – ее сформировали члены Походных групп ОУН(б). Одновременно действовала и мельниовская часть подполья ОУН, многих из которой нацисты казнили в Бабьем Яру. Жестокий террор нацистов требовал вооруженной защите украинцев.
Поэтому в лесах Волыни создалась Украинская повстанческая армия, вооруженные отделы которой впоследствии распространили свою борьбу на территории восьми областей современной Украины.
Повстанцы сумели очистить от нацистской администрации несколько районов и сформировать собственное самоуправление. Среди тех, кто в рядах УПА простистояв нацизму, были не только украинцы, но и казахи, чехи, евреи, бельгийцы, голландцы…
Долгое время этот период истории УПА был объектом разнообразных спекуляций и пропагандистских мифов. Самый популярный из последних – утверждение, что украинские националисты были коллаборационистами. Действительно, после вестей о Голодоморе и катка жестоких репрессий 1939-41 гг. западным украинцам и нацисты сперва выдавались “освободителями”. Но новый враг быстро явил себя, поэтому освободительному движению пришлось воевать против двух тоталитарных систем. Как разворачивались события на антинацистской фронте УПА – читайте в спецпроекте ТСН.иа и Центра исследований освободительного движения.
ПЕРВЫЙ БОЙ МЕЖДУ УПА И НЕМЦАМИ
Первые повстанческие подразделения бандеровской ОУН стали к оружию в январе 1943. Начиная от первого боя УПА, они распространились по территории Западной Волыни и Полесья.
Первый масштабный бой между украинскими повстанцами и немецкой оккупационной администрацией на территории Украины, кроме незначительных столкновений, состоялся 8 февраля 1943 года. Тогда сотней Григория Перегиняка- “Башки, “Коробки” было совершено ночное нападение на районный центр Ровенской области Владимирец, где на тот момент основные оккупационные силы состояли из 30 немецких жандармов, 70 российских казаков (бывших военнопленных Красной армии) и 80 узбеков (также бывших советских пленников).
Несмотря на значительное преимущество оккупантов в количестве, благодаря неожиданному и молниеносному нападению повстанцев, атака удалась.
Силы УПА быстро отошли, однако уже 22 февраля против повстанческой сотни было организовано карательную операцию немцев, во время которой убили Перегиняка.
ГЕРОИ АНТИНЕМЕЦКОЙ БОРЬБЫ
Подтверждением разрыва любых отношений украинского освободительного движения с гитлеровцами и борьбы с ними, кроме десятков директив и документов с обеих сторон, служат также биографии лидеров ОУН. Десятки из них были убиты в столкновениях с нацистами и замучены в немецких концлагерях.
К слову, помимо борьбы с нацистами, биографии руководителей разных звеньев УПА доказывают, что освободительная деятельность повстанцев охватывала не только западные земли, а практически всю территорию современной Украины, в частности, и Донбасс.
псевдоним: “Коробка”, “Башка”
Погиб в бою с немцами
Перегіняк сформировал первую сотню УПА (около 125 человек) на Волыни. Провел первый бой УПА с немцами 7 февраля 1943 года в городке Владимирец. Погиб в бою с немцами у села Бродець Дубровицкого р-на Ровенской обл. недалеко от города Высоцкая 22 февраля 1943 года.
ІВАН КЛИМИШИН
псевдоним: “Крук”
Родился в 1919 году в селе Верещаки (ныне Лановецкий район, Тернопольская область).Климишин стал основателем одного из первых отделов УПА. В феврале 1943 года во главе боевки освободил узников Кременецкой тюрьмы. С мая 1943 года до апреля 1944 года Климишин возглавлял Кременецкий курень УПА. Крупнейшие бои с нацистами, в которых принимал участие “Крук”: под селом Стожок (9.05.1943), в селе Бережцы (26.06.1943), в селе Мизоч (19.08.1943), в селе Антоновке (26.08.1943). Во время рейда Тернопольской и Хмельницкой областями в январе 1944 года курень был разбит немецкими войсками.Сам Климишин погиб в 1944 году в Лопушненському лесу, где замаскированный энкаведист выстрелил ему в спину.
ВАСИЛЬ АНДРУСЯК
псевдоним: “Ризун”, “Грегит”
В июле 1943 г. создал отдел особого назначения (17 бойцов) в Черном лесу возле Ивано-Франковска, который за полгода вырос в сотню “Змеи” (135 солдат). Крупнейшие бои с нацистами: нападения на гарнизоны Городенки (июль 1943 г.), Тысменице (август 1943 г.), выход из окружения двумя батальонами между селами Посич и Кидар (27.11.1943 г.). В течение 6-16 июля 1944 года Андрусяк руководил обороной двух куреней и нескольких сотен против немецко-венгерских войск на горе Лопата Сколевского района на Львовщине.
Эти бои стали одним из крупнейших столкновений между УПА и оккупантами, которые потеряли от 200 до 400 воинов.
“Резун” получил звание полковника УПА (посмертно) и рыцаря Золотого Креста боевой заслуги 1 класса.
ДМИТРО МИРОН
псевдоним: “Орлик”, “Брюс”, “Поп”
Мирон был краевым проводником ОУН Осередньо-(Северо-) восточных украинских земель (1941-1942). Подчиненное ему подполье охватывало Житомирскую, Винницкую, Каменец-Подольскую, Киевскую, Кировоградскую, Черниговскую, Сумскую, Полтавскую и Харьковскую обл.
“Орлика” арестовало гестапо. Он погиб в Киеве во время попытки побега от агентов нацистской секретной службы безопасности (СД) 24 (25) июля 1942 года на углу ул. Фундуклеевской и Театральной (сейчас – Богдана Хмельницкого и Лысенко соответственно).
ИВАН КЛИМ
псевдоним: “Мытарь”, “Бурмач”
Публично казнен СД
Родился 19 января 1909 года в селе Старый Мизунь (ныне Долинский район, Ивано-Франковская область).Клим был участником походных групп ОУН(б), организатором подполья в Запорожской области и на Донбассе, членом краевого провода Юго-восточных украинских земель (1941-1942). Кроме того, “Мытарь” стал одним из организаторов подпольной радиостанции “Свободная Украина” (“Афродита”) в селе Ямельница на Львовщине (1943-1944).11 января 1944 года повстанец был задержан агентами нацистской секретной службы безопасности (СД) и выдержал пытки. Клим был публично казнен на рынке в Дрогобыче как заложник.
ОСТАП КАЧАН
псевдоним: “Саблюк”, “Шаркан”, “Косар”
Родился в 1910 году в селе Теслугов, Радивиловский район, Ровенская область.
Позже “Саблюк” командовал группой УПА, с которой осуществил в начале 1944 года один из самых длинных рейдов территориями Винницкой, Каменец-Подольской (ныне Хмельницкая) и Тернопольской областей ОУН. Крупнейшие бои с нацистами за участия Кочана происходили в селе Лисогорка Хмельницкой области (9.01.1944), селе Канивка Хмельницкой области (24.01.1944), селе Ферлеїв (Липовка) Ивано-Франковской области (16.02.1944).
Качан получил звание рыцарь Золотого креста боевой заслуги II класса.
ЄВГЕНІЯ ПЕТЕРЗІЛЬ
псевдоним: “Маруся”
Арестована и расстреляна СД
Петерзіль была участницей походных групп ОУН(б) и входила в областного провода ОУН Винницкой области. “Маруся” была проводницей женской сетки ОУН в Виннице. Впоследствии переведена на Полтавщину и Сумщину. В 1942 году женщина была арестована и расстреляна СД.
ОСИП БЕЗПАЛЬКО
псевдоним: “Андрий”, “Остап”
Родился в 1914 году в селе Бенів, сейчас Золочевка, Золочевский р-ну Львовской обл
Выдержка из некролога:
“…С 1942 г. друг Остап на посту областного проводника ОУН на территории Кировоградской области, в Чигиринщине (Холодноярщині) и Уманщине организует революционную борьбу украинского народа против немецких оккупантов. На этих территориях создает хорошо вышколенную революционную сеть ОУН, которая руководит всеми протинімецькими выступлениями и акциями, а в 1943 г. создает первые боевые отряды УПА. В 1943 г. друг Остап призван в члены Краевого провода Юго-восточных украинских земель. В 1944 г. тяжелораненый на Кировоградщине…”
ГОРДІЙ ВРОТНОВСЬКИЙ
псевдоним: “Гордиенко”
“Гордиенко” был сыном полковника Армии УНР и основателем одного из первых отделов УПА (25 человек, март 1943 года).
На главе своей сотни Вротновський рейдировал Житомирской и Киевской областям (июль – сентябрь 1943 года). Крупнейшими боями с нацистами, в которых принимал участие повстанец, были: нападения на село Быстричи (июнь 1943), город Котельная (23.07.1943), разгром роты жандармов под селом Устинівкою (28.07.1943), штурм села Межиричи (8.10.1943).
В декабре 1943 года Вротновський возглавил диверсионную боевку в Львове. Командира арестовали агенты СД, а между 4 и 16 апреля 1944 года “Гордиенко” был расстрелян.
Идея создания данного сборника воспоминаний появилась в сентябре 2013-го. Тогда во Львове собрался небольшой коллектив авторов ресурса «Я помню». Мы хотели записать воспоминания ветеранов войны, проживающих в западных областях Украины, а наши киевские коллеги намеревались опросить бывших боевиков УПА. К нашему удивлению, таковых там нашлось изрядное количество. Еще более удивительным оказалось то, что среди опрошенных оказались довольно интересные, с исторической точки зрения, персоналии: личная связная Шухевича, люди из его ближайшего окружения, руководитель отдела оуновской СБ (службы безопасности), эсэсовцы из дивизии «Галичина»…
Под впечатлением от результатов работы коллег у меня возникла мысль найти тех, кто занимался ликвидацией бандеровщины. Конечно, я предполагал, что дело нам предстоит весьма непростое, но даже не представлял насколько…
Ранее в воспоминаниях советских ветеранов изредка встречались короткие рассказы о столкновениях с бандеровцами. Но на фоне основного воспоминания – войны – для большинства из них это осталось лишь кратким эпизодом в насыщенной событиями военной биографии и не стало «делом всей жизни», как у оппонентов. Просматривая предлагаемые львовскими Советами ветеранов списки, я стал уделять больше внимания фамилиям, возле которых стояли пометки НКВД, МВД или же названия партизанских отрядов и соединений (очень много партизан было направлено на борьбу с бандитизмом и националистами).
Но недаром говорится: «Ищущий да обрящет». Первый интересный собеседник по интересующей теме попался мне в одном из районов Львова на праздновании Дня партизанской славы. Вначале, правда, ветеран был весьма сдержан, но постепенно раскрылся и дал исчерпывающее интервью, положившее начало циклу. Но и он в завершение беседы попросил убрать из интервью определенные моменты и фамилии. Да и по некоторым его оговоркам и паузам стало понятно, что многие яркие эпизоды боевой юности рассказчика навсегда растворятся в сумраке минувшего…
Львовские ветераны радушно принимали гостя с Большой земли и охотно делились своими воспоминаниями о военном периоде их жизни, но как только нить повествования приближалась к 44-му году, начинали осторожничать или вообще уходили от темы. На прямые вопросы отвечали осторожно и односложно, отговариваясь стандартным «ты напишешь, а нам еще тут жить с ними».
С подобными вещами мне еще не раз пришлось столкнуться в дальнейшем. К примеру, из нескольких киевских ветеранов госбезопасности лишь один дал интервью, да и то весьма пространное. Позднее нам стала понятна причина подобной сдержанности респондентов. Один из крымских ветеранов рассказал о некоей бумаге, которую в период правления Ющенко вынудили подписать всех, кто в прошлом имел отношение к ликвидации бандеровщины. В ней якобы от имени тогдашнего президента Украины ветеранов просили об ОУН-УПА не говорить ни хорошего, ни плохого…
Не способствовала откровениям и напряженная обстановка на Украине.
Вполне возможно, именно поэтому с нами отказался разговаривать бывший следователь МГБ из Полтавы, работавший на Волыни в конце 40-х. Совершенно случайно попавшие мне в руки фотографии молодого оперативника с ППС на плече, снятые на местах преступлений, совершенных националистами, будоражили воображение и обещали фактурный материал. Какую радость открытия принес этот случайно обнаруженный конец новой нити из клубка, эта спокойная фраза собеседника о том, что его боевой друг жив и в твердой памяти. И какое разочарование – отказ от интервью. Нам тогда не помогли ни уговоры, ни рекомендации.
Категорически отказался от встречи и ветеран госбезопасности из Сарн, легендарная личность, чьей фамилией, по рассказам бывших боевиков, на западе Украины пугали детей… Мы даже не могли представить, что «гроза» волынских бандеровцев еще жив! И как тяжело было примириться с невозможностью хоть на немного приоткрыть занавес тайны, скрывающий от нас былые деяния этих суровых и серьезных людей.
Да что говорить, не особенно горели желанием вспоминать то жестокое время и ветераны, проживающие на территории России. Мы получили несколько решительных отказов в Москве. Буквально в последний момент отказался от интервью ветеран внутренних войск, проживающий в моем родном городе и буквально на соседней улице!
Но тема увлекла своей остротой. Все более и более погружаясь в нее, я всевозможными способами пытался нащупать ниточки контактов. Искать приходилось в основном методом сарафанного радио – «кто-то где-то слышал, как чей-то дед рассказывал о бандеровцах…»
Лишь благодаря авторитету и связям Артема Драбкина мне довелось познакомиться с интереснейшим человеком, ветераном внешней разведки Георгием Захаровичем Санниковым. Он выделил для встречи всего полчаса, но каких! Мне удалось записать короткое, но весьма емкое и эмоционально насыщенное интервью. А самое главное, через него мы получили выход на киевских ветеранов госбезопасности, в том числе на легендарного полковника Бондаря – самого Бориса Ефимовича Стекляра.
Серьезнейший вклад в работу внес мой соавтор по сборнику Юрий Трифонов. Благодаря его настойчивости мы получили ряд прекрасных интервью от крымских ветеранов, а также нащупали цепочку контактов в Луцке, куда мы успели съездить буквально за неделю до переворота в Киеве.
Время было тревожное – в Киеве уже вовсю шли беспорядки. Председатель городского Совета ветеранов встретил нас весьма настороженно. Его больше интересовала материальная сторона дела и наше отношение к стрельбе на Майдане, нежели то, зачем мы приехали. Словно предчувствуя грядущие события, он бормотал: «Вот же спелись, Крым с Москвою…»
Сердечно благодарю за максимальное содействие и гостеприимство волынян, жителей Луцка: уважаемого полковника N, попечителя Музея МВД, братьев Кононенко из луцкого горкома КПУ, а также жителей Колкинского района. К сожалению, из Луцка потом пришли дурные вести: Музей МВД был сожжен, серьезно пострадал горком КПУ и сами братья Кононенко…
Хочется высказать слова благодарности и львовскому отделению КПУ, которое, помогая нам, приложило максимум усилий. Хотя львовским коммунистам хватало и своих проблем: регулярные нападения и поджоги на их штаб-квартиру были обыденным явлением еще в относительно спокойном 2013-м… С особой теплотой вспоминаю и нашего добровольного помощника Кузьмича из города Дрогобыч, который он сам называл не иначе как «Бандерштадт». Без всех этих добрых и честных людей книга бы не состоялась.
Несмотря на многочисленные трудности, нам в принципе удалось получить некий срез среди опрошенных ветеранов. В сборнике представлены воспоминания бывших партизан, служащего СМЕРШа, следователей и оперативников НКВД-МГБ-КГБ, «истребка» – бойца истребительного отряда, а также участников специальных войсковых групп и даже одного пограничника.
Не могу не поблагодарить и моего киевского коллегу Алексея Ивашина, чьи консультации и помощь в работе над сборником трудно переоценить. Первоначально мы хотели сформировать книгу из мемуаров и боевиков УПА и тех, кто занимался их ликвидацией. Однако пока сборник готовился, в Киеве произошла смена власти, а за этим последовал ряд известных всем событий. Обстановка в обществе и у нас, и на Украине накалилась до предела. Комментарии на сайте «Я помню» показывали неоднозначное отношение его посетителей к воспоминаниям бывших боевиков. Что греха таить, даже у подготовленного читателя некоторые откровения националистов могут вызвать оторопь. Поэтому по обоюдному согласию мы решили публиковаться отдельно. К сожалению, история совершила очередной виток: мы снова по разные стороны баррикад…
Рогак Алексей Павлович
Интервью и литобработка: Юрий Трифонов
Я родился в 1927 году в селе Червоное Андрушевского района Киевской области. Мой отец, Павел Михайлович, грамотный по тем временам мужик, трудился агрономом в совхозе, а мама, Ксения Никифоровна, работала секретарем сельского совета. Родители были убежденными большевиками. Папа еще по молодости во время Гражданской войны служил в Красной Армии, затем прошел Советско-финскую и Великую Отечественную войны. На последней получил тяжелое ранение и умер в 1964 году. Сам понимаешь, убеждения родителей во многом определили мою собственную судьбу: в жизни нами руководила партия. В неполные восемнадцать лет я стал членом ВКП(б).
Мое родное село было очень большим, в нем насчитывалось два совхоза, один колхоз, а также спиртовой и сахарный заводы. В центре села располагался большой базар. Отец тогда пропадал в постоянных разъездах по партийной линии. Хатка у нас была справная, рядом рос хороший садик. Там стоял каштан, по которому я любил лазать.
Деловод-машинист Колковского райвоенкомата Рогак Алексей Павлович, 1946 год
Голод 1932–33 годов на всю жизнь врезался в мою память. Мне тогда шел седьмой год. В то время все зерно у крестьян забирали до последней крупинки. Мама как секретарь сельсовета получала немного хлебушка. Было и молоко от коровы, поэтому нас из-за относительной упитанности – меня и сестренку Любу 1924 года рождения – не выпускали на улицу.
Рядом с нами, через дорогу, жила моя одногодка Оля Грищук. Она бегала к нам, и мы ее подкармливали, как могли. Но как-то вдруг она исчезла на три дня. Мама сказала мне: «Леня (меня тогда так все называли), сбегай и узнай, в чем же дело, почему Оля не приходит?» Перешел я через дорогу, зашел в хату, только переступил через порог из кухни в комнату, вижу такую картину: стоит кровать, на которой лежат мертвая Оля и ее живая мама, и обезумевшая от голода женщина грызет нос и уши своей дочери… Увидев меня, она что-то закричала. Я страшно испугался и рванул через порог домой. Мама позвонила в район. Приехала милиция в сопровождении каких-то мужчин.
Олина мама умерла через три дня. Куда-то пропал муж-Грищук, не знаю. Рядом с нами умирал старичок дядька Денис и вся семья Михальских. Люди страдали от недоедания, умирали под заборами, падая от бессилия прямо на ходу. Через дорогу от нас жила семья, в которой девочка умерла в муках от голода. Спасались тем, что собирали по огородам гнилую картошку. Ели вареную лебеду и крапиву.
Вскоре приехал отец, в то время работавший в районном политотделе, и привез к нам на прокорм двух пацанов восемнадцати или девятнадцати лет от роду: Ивана Березняка и Сашу Огородника. Они от голода уже ходить не могли, папа их подобрал под забором. Мама недели две поила их молоком, чтобы восстановить силы. Потом они постепенно пришли в себя. Сашка, помню, пошел работать на пекарню, чтобы быть возле хлеба. Ваня тоже где-то трудился…
Интересуешься, отчего произошел голод? Отвечу откровенно. Перед голодом зерна хватало, но на местах начали происходить ужасные вещи. Мама приходила домой с работы из сельсовета и горько плакала. Специальные комиссии ходили по домам и, если замечали кусок хлеба или лишнее зерно, тут же забирали и куда-то увозили. Когда же осенью 1933-го этот произвол прекратился и зерно стали возвращать, люди сразу же ожили.
Но сложности с питанием все еще оставались. Мы как-то после приезда отца зарезали бычка… На ночь окна обычно закрывали деревянными ставнями, а двери – металлическими штангами. Вдруг в сумерках кто-то стучит в окно. Отец выхватил «наган» и говорит: «А ну-ка, все на печку лезьте!» Что-то стукнуло в ставню, посыпались осколки стекла. Тогда папа пару раз выстрелил в окно для того, чтобы напугать неизвестных. Когда же он вышел во двор, то встретил прибежавшего на шум соседа Костю. Больше там никого не было, но в кустах они нашли фуражку другого соседа, жившего неподалеку. Получалось, что если бы отца не было, то у нас бы все мясо забрали. Еще страшнее приходилось тем, у кого имелась корова. Приходилось приковывать ее за ноги к стенкам сарая и надевать железный ошейник за шею. И все равно не помогало: у моей тети какие-то воры отрезали корове голову и ноги, а тушу забрали. Таков был страшный 1933 год…
В 1934-м я пошел в школу, месяц проучился в первом классе, после чего учителя перевели меня во второй. Букварь я уже знал наизусть, потому что когда сестренка Люба ходила в школу, то я вместе с ней занимался. Неплохо рисовал. Учились мы на украинском языке, русский преподавали несколько раз в неделю.
Жизнь в предвоенные годы стала несколько лучше. Тракторов тогда еще не было, пахали на лошадях и волах. Автомобили тоже встречались редко, хотя помню, что отца из политотдела на выходные домой привозили на легковой машине. Но все равно: заработал магазин, пошли хорошие урожаи. Появилась в свободной продаже огромная буханка белого хлеба, которую называли «бонда». Кроме того, в магазине свободно продавались мясо, соль, спички и сахар. Жизнь налаживалась.
Рогак Павел Михайлович отец Алексея Павловича, 1941 год
В 1941-м, перед самым началом войны я окончил 7-й класс. В мае того года отца направили на работу в бывшую чешскую колонию Подзамче Волынской области. В Подзамче насчитывалось около сотни домов. Колонистов вывезли куда-то в Чехословакию, а на их место стали приезжать украинцы. Создали совхоз, отца назначили его председателем. Мы жили на квартире, нам уже готовили дом, но тут началась Великая Отечественная война. Хорошо помню 22 июня.
Рядом со мной жила девочка-соседка Валя. Поутру она предложила мне пойти в книжный магазин, чтобы заранее купить учебники для 8-го класса. Пошли с ней в магазин. Не доходя до моста через речку Стырь, видим, что около стропил лежит убитый майор с двумя прямоугольниками на петлицах. Несмотря на жару, погибший был одет в шинель. В небе летал немецкий самолет и куда-то стрелял. Мы кинулись тикать назад. Прибежали домой, рассказали обо всем родителям. Отец решил отправить нас обратно в Киевскую область. Но только мы выехали за Луцк, как нашу грузовую машину завернули какие-то военные. Пришлось вернуться и поехать в райцентр Колки.
Отец ушел в армию. Мама пошла дояркой на ферму. Детей в семье насчитывалось четверо: я, старшая сестра Люба, брат Коля и сестричка Таня. Жили мы в сарае над речкой.
В июле 1941 года в Колки без боя заехали немцы на бронемашинах, мотоциклах и велосипедах. Наш дядя Федор был секретарем Колкинского райкома комсомола, поэтому он сразу начал скрываться. Полицаи сразу стали его гонять как коммуниста. В полицаи в основном пошла молодежь. Дядя Федор в числе многих других вскоре ушел в лес, где создал партизанский отряд «За Родину!». Я стал его связным. В колкинской школе работала учительницей Ульяна, отчество ее позабыл. Она передавала мне данные на бумажке для партизан. Избежать обысков мне помогало то, что я неплохо знал немецкий язык. Наши соседи Махальские были урожденными «фольксдойч», и их дети говорили дома только по-немецки. А возле соседей и я сам научился. Свободно проходил через патрули, легко разговаривал с немцами, подробно отвечал на их вопросы. Так что они меня считали за своего. Секретную бумажку я относил в лес Черные Лозы, который тянулся вплоть до Бердичева. Заходил туда метров на тридцать, искал место, где стояло гнилое дерево, наклоненное к земле, в дупле которого я оставлял бумажку. Что характерно, за все время я так ни разу и не увидел партизан.
Мама во время оккупации перестала ходить на работу и занималась дома по хозяйству. В 1942 году немцы начали угонять молодежь в Германию. Меня по молодости лет не брали, а вот старших гребли за милую душу. Начались облавы. По ночам выходить на улицу запрещалось. Полицаи вели себя по-разному… Как-то один из них пришел и предупредил, чтобы мы уходили из дому, иначе нас немцы могут забрать из-за дяди-партизана. В результате в 1942 году мы вынуждены были уехать из села и спрятаться в Сытнице. Все знали, что в окрестностях района сидят бандеровцы. Но тогда они еще вели себя спокойно, ничего плохого местному населению не делали. Я же в то время пас стадо телят в 50 голов. Моим напарником был старичок-поляк.
В 1943 году мы услышали о Сидоре Ковпаке и о его боях с немцами. Говорили о нем совсем мало, ведь его отряды воевали вдали от нас. Новостей с фронта также никто не получал. В тот год случилась резня поляков, так называемая Волынская резня. Они, конечно, тоже хороши – нападали на местное население. К примеру, вырезали украинцев в селе Прибрежное. Ну и бандеровцы не остались в долгу. Поляки быстренько убрались из села, а вскоре их выселили в Польшу.
Освободили нас советские войска в начале 1944 года. И так получилось, что меня отправили в спецшколу войск МГБ, которая располагалась под Киевом в Пуще-Водице. Взяли меня туда по направлению сельского совета, хотя я по возрасту не подходил. Но за знание немецкого языка и за помощь партизанам приняли. До сентября занимался. В первую очередь нас учили ориентироваться на местности. Назначали кого-нибудь старшим в группе из четырех человек. После приказывали выйти на какое-то определенное место. Надо было идти через лес километра за три, и требовалось прийти к назначенному времени. Давали компас на группу. Каждый получал автомат с боезапасом, вещмешок, кусок хлеба, карту в руки. Часы выдавали только старшему группы. В первый раз я просчитался и куда нужно не пришел. Затем выходы стали совершать только в темное время суток – нас поднимали в два-три часа ночи. Днем же начали учить стрелять: сначала из «мелкашки», потом выдали по карабину, а под конец мы неплохо освоили ППШ, ППД и ППС. С последним я ходил в Колках на боевые задания. Очень удобный автомат, легкий, с откидным прикладом.
После выпуска в октябре 1944 года меня зачислили в состав истребительной группы войск МГБ СССР при Колковском райвоенкомате. В группу входило 18 человек. Среди них несколько крепких ребят, выпускников нашей спецшколы, специально присланных из Запорожья. Кроме того, группу усилили опытными бойцами. Это были бывшие партизаны Колковского района: Иван Федорович Шакур, Владимир Степанович Медлярский. Подключились и местные молодые хлопцы: Алексей Николаевич Мордык, Алексей Степанович Янчик, Николай Олефирчук, Григорий Заяц, Рейкин, Иван Андрущенко. Командовал нами лейтенант Иванов. Задачи ставил военный комиссар Николай Николаевич Торбеев, к сожалению, человек мягкий и слабохарактерный. На вооружении мы имели автоматы ППШ и ППС, два или три пулемета Дегтярева. Лично у меня, кроме автомата, всегда имелись две гранаты и пистолет ТТ. Моим напарником был пулеметчик Кузьма Кириллович Загоровец, который во время оккупации активно партизанил в Колковском районе.
Вообще же население поселка крепко поддерживало советскую власть. В местных «истребках» числилось 32 молодых бойца, в том числе 23 хлопца из села Колки. Остальные были из сел Староселье, Копылье и Розничи. Заместителем по воспитательной работе у нас был член бюро райкома комсомола Ульян Романович Лаврентьев, бывший партизан и мой хороший друг.
Стояли мы прямо в райцентре Колки, после оккупации в нем оставалось больше сотни неповрежденных хат. Несли караульную службу в райвоенкомате. Но в первую очередь поддерживали местные власти и вели работу по привлечению призывников к службе в Красной Армии. У нас в районе в 1944–45 годах существовало двоевластие: днем коммунисты, а ночами – бандеровцы. Вообще, название «бандеровцы» было не в ходу, мы их именовали попросту бандитами и фашистко-власовскими агентами. В основном с нами воевали группы по 20–30 человек. На Колки нападать они не рисковали, потому что здесь стоял гарнизон войск МГБ численностью в 200 штыков.
Мой первый бой с бандитами произошел в поселке Островы, если не ошибаюсь. По линии МГБ агенты из числа местных жителей сообщили, что там засела небольшая группа бандеровцев. Мы окружили село. Потом наша группа на лошадях ворвалась прямо в центр поселка. Началась пальба. Я тут же соскочил с седла, упал на землю и начал отстреливаться. Хаос, повсюду стрельба! Я давал очередь за очередью… Кто его знает, может, кого-то и пристрелил. Вражескую группу ликвидировали полностью. Мне запомнились два крепких рослых бандита.
Потом довелось столкнуться с врагом в Рудниках. Только я подошел к какой-то хате, навстречу выперлась бабка с пустым ведром. Увидев меня, бросила ведро, понаделала крику. Бандиты сразу же из окон открыли по нам сильный огонь из автоматов. Меня пулей легко зацепило по лбу. Повалился на спину, перевернулся, начал отстреливаться… В общем, кое-как спасся. Бандиты же ушли…
Рогак Алексей Павлович, 1944 год
В Куликовичах, когда шли по балке на окраине села под лесом, напоролись на засаду. Но выскочили из нее удачно, хотя никого и не убили, потому что бандиты быстро отошли. Потерь ни у нас, ни у них не было.
В Малой Оснице мы переходили через речку, когда по нам начали стрелять. И снова все прошло удачно, потерь с нашей стороны не было. Вообще, как таковых боев с бандеровцами не получалось: мы нарывались на засады или же участвовали в окружении обнаруженных бандитов. Происходили короткие стычки: враги давали несколько очередей, бросали пару гранат и сразу же отступали. О потерях бандеровцев судить трудно, потому что тела убитых и тем более раненых они всегда старались забирать с собой.
Самый тяжелый бой у нас произошел в селе Новоселки поздней осенью 1944 года. Вечером мы приехали туда на машине, взятой на МТС, и на своей тачанке со станковым пулеметом. Расположились над речкой в одном из домов. Перед рассветом нас окружила банда, начался бой. Мы отчаянно отстреливались в ответ. В этот раз без потерь не обошлось. Бандиты убили старшего лейтенанта Титова и двух жителей поселка Колки: Дьячинского и ездового тачанки Наглюка. Была сожжена машина МТС. Лейтенант погиб по своей вине: услышав стрельбу, он в панике выскочил из хаты и ринулся от нашей группы к мосту, чтобы скрыться. Там его бандиты и стрельнули. Тело нашли в 300 метрах от хаты. Кое-кого подстрелили и мы, в этом нам здорово помог пулемет. Но опять же, противник забрал тела и отошел.
Сегодня, 14 апреля 2019 года, во время воскресного богослужения, сторонники «ПЦУ», устроив драку, захватили храм святых Космы и Дамиана в с. Розваж Острожского района Ровенской области. Как стало известно Информационно-просветительскому отделу УПЦ, активисты «ПЦУ» церковь взяли штурмом.
«Людей хватали за руки, волосы, порвали одежду, дети падали, они по детям шли… и несмотря ни на что, - рассказала прихожанка Валентина. - Их «батюшка» Лукашик срывал монтировкой замок на хате на территории храма, самовольно повесил другой замок, а затем начал ней еще и размахивать. Люди говорили, что или полиция ту монтировку потом забрала, или он сам отдал, я этого не видела, потому что убежала в сторону».
Воскресное богослужение в храме, на которое собралось около сотни прихожан УПЦ, началось в 8 утра, а в 9 в церковь прямо посреди службы ворвались сторонники «ПЦУ».
«Первую их провокацию удалось погасить. Помогла полиция, которая вывела провокаторов, и мы продолжили службу. Но они не успокоились и когда пошли второй раз на штурм, то уже просто начали бить людей и отбрасывать от церкви. На этот раз полиция решила не вмешиваться и просто наблюдала за тем, как наших людей бьют», - отметила Валентина.
По ее подсчетам со стороны «ПЦУ» было человек 120-ть, многих из которых привезли, а местные - те, кто в церковь или совсем не ходит, или наведывается раз или два в год. Тем не менее, они пытались доказать, что имеют право на свои бесчинства.
«Показывали нам какие-то бумажки, якобы в них зарегистрирована здесь община «ПЦУ» и они имеют полное право на храм. Но о каком праве они говорят, когда мы, прихожане нашей церкви, которые постоянно в нее ходят, никаких решений не принимали и сегодня, как всегда, собрались на службу в воскресенье. Нас было почти столько же, как и их, но они попривозили даже из Острога людей, а мы все здесь настоящая община, оказались беззащитными перед этими разбойниками», - поделилась женщина.
Она рассказала, что лично звонила в полицию два раза: «Говорила, что людей бьют, а полиция не реагирует. Мне ответили, что их парни там есть, они следят за порядком. А полиция стояла за воротами, на территорию церкви даже не заходила, потом два человека запустили и все».
Вскоре, когда о том, что здесь происходит, стало известно верующим УПЦ в округе, они начали съезжаться в деревню на поддержку, но попасть на территорию храма им не дали, закрыв ворота на замки. Прихожане оказались заблокированными один на один с агрессивной толпой сторонников «ПЦУ».
Более того, как рассказали очевидцы у одной из женщин, которая снимала все от начала до конца, вытащили телефон из кармана и удалили все файлы. Люди подозревают, что это могли сделать сами правоохранители.
«По словам людей, полицейский стоял с этим телефоном, и потом оказалось, что все файлы пропали. Когда она написала заявление этим же полицейским, через несколько минут телефон ей принесли, но все файлы на нем были удалены. Она пошла повторно писать заявление, что стерто файлы, просила, чтобы сказали, кто вернул телефон. Но это все оказалось безрезультатно».
Срезав замки, побив людей, сторонники новосозданной «ПЦУ», как сообщают очевидцы, похлопали в ладошки и принялись описывать имущество, которое им не принадлежит.
В мае 1945 года далеко не для всех жителей СССР наступило мирное время. На территории Западной Украины продолжала действовать мощная и разветвленная сеть Организации украинских националистов Украинской повстанческой армии ОУН-УПА, более известных в народе как бандеровцы. Для их разгрома советской власти потребовалось почти десять лет. Мы расскажем о том, как велась эта "война после войны".
Николай Федорович Ватутин.
Первые серьезные столкновения Красной армии и отрядов СМЕРШ с ОУН-УПА начались весной-летом 1944 года. По мере освобождения Западной Украины от немецких оккупантов полноправными хозяевами здесь себя почувствовали войсковые формирования националистов, которыми просто кишели местные леса. Старая власть ушла, новая еще не успела укорениться. И бандеровцы стали прикладывать все усилия, чтобы отбить у "советов" всякое желание возвращаться в "самостийную Украину". Надо признать, что сопротивление они оказали ожесточенное. Так что же собой представляла УПА?
Ее костяк составили легионеры расформированных в 1942 году батальонов "Нахтигаль" и "Роланд", и разгромленной в 1944 году дивизии "СС Галичина". Многие бойцы прошли подготовку в лагерях Абвера в Германии. Территориально повстанческая армия была разделена на три группы: "Север", "Запад" и "Юг". Каждая группа состояла из 3-4 куреней. В один курень входило три сотни. Сотня в свою очередь образовывалась из 3-4 чотов (взводов). А первичным формированием был рой, включающий 10-12 человек. В общем, причудливая и жуткая смесь Абвера с казачеством и партизанским движением.
Численность УПА по разным оценкам составляла от 25 до 100 тысяч бойцов. Вооружены они были как немецким, так и советским оружием. Имелась у повстанческой армии и своя служба безопасности, которая занималась разведкой и выполняла карательные функции.
Самолет в землянке
Так что советские войска столкнулись на отнюдь не с разрозненными бандами, а с мощной боевой организацией, имеющей жесткую структуру. Действовала УПА дерзко и уверенно, особенно в лесной местности. Вот какие свидетельства можно прочесть в сборнике документов "Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945 годах":
"Первоначально крупные банды УПА сами бросали нам вызов. Заблаговременно укрепившись на выгодных рубежах, навязывали бой. В лесах на Кременецкой возвышенности бандитами была создана система оборонительных сооружений: окопы, блиндажи, завалы и т. д. В результате успешного завершения операции было захвачено много оружия, боеприпасов, в том числе два склада с немецкими снарядами и минами, даже исправный самолет У-2. Обнаружено много продовольственных и вещевых складов. Вместе с бандитами УПА было захвачено 65 немецких военнослужащих".
И все-таки на первых порах противника явно недооценили. Яркий пример тому - нападение бандеровцев на колонну, сопровождавшую командующего 1-м Украинским фронтом Николая Ватутина. В результате серьезного ранения генерал скончался.
Это вопиющий случай заставил армию и спецслужбы еще активней бороться с УПА. В результате к весне 1945 года органы госбезопасности, войска НКВД разгромили все крупные банды численностью от 300 человек и выше. По данным управления по борьбе с бандитизмом НКВД Украины, за 1944 год было уничтожено 57 405 и задержано 50 387 участников бандформирований.
В ожидании "Чумы"
Однако это была не окончательная победа. Наступала вторая и, пожалуй, самая сложная фаза борьбы с УПА. Бандеровцы сменили тактику, от открытого противостояния они перешли к террору и диверсиям. Уцелевшие при разгроме курени и сотни переформировали в более маневренные вооруженные группы из 8-12 человек. Руководство, находящееся за рубежом, дало подполью установку тянуть время и беречь силы до наступления "Чумы". Под таким названием в документах ОУН было зашифровано начало вооруженного конфликта между странами Запада и СССР. Спецслужбы США и Англии, по некоторым данным, подпитывали надежды на скорую войну с "советами". Время от времени они забрасывали с воздуха в леса Западной Украины своих эмиссаров, боеприпасы, деньги, спецтехнику.
С частями Красной армии ОУН-УПА теперь предпочитали не связываться. Удар был перенесен на администрацию и лиц, сочувствующих советской власти. А к их числу, как правило, относились учителя, врачи, инженеры, агрономы, механизаторы. С "лояльными" украинцами расправлялись очень жестоко - убивали семьями, часто пытали. На груди некоторых убитых оставляли записку "За соучастную работу с НКВД".
Впрочем, немалая часть сельского населения поддерживала "хлопцев из леса". Одни действительно воспринимали их как героев, борцов за независимую Украину, другие просто боялись. Они снабжали бандеровцев продовольствием, пускали на постой. Боевики расплачивались за продукты "карбованцами" из боевого фонда (БФ). Сотрудники госбезопасности называли их "бифонами". Как вспоминает в своей книге "Большая охота. Разгром УПА" ветеран МВД, МГБ и КГБ Георгий Санников, эти деньги были напечатаны типографским способом. На купюрах изображался повстанец с автоматом в руке, призывающий к свержению советской власти. Бандеровцы обещали селянам, что как только придут к власти, обменяют их на настоящие деньги.
Понятно, что многих мирных жителей и "оуновцев" связывали родственные отношения. Чтобы лишить ОУН-УПА материальной базы, власти были вынуждены идти на жесткие меры. Часть родственников бандеровцев переселяли в другие регионы страны, а активных пособников отправляли на спецпоселение в Сибирь.
Однако было немало людей, с оружием в руках готовых противостоять бандеровцам. Из них формировали истребительные отряды, бойцов этих подразделений местные называли "ястребками". Они оказывали серьезную помощь властям в борьбе с подпольем.
Бандеровцы-"невидимки"
Важнейшую роль для ОУН-УПА играла конспирация. В своей деятельности бандеровцы использовали опыт Ирландской республиканской армии и даже ненавистных им большевиков-революционеров. Все члены боевых подразделений имели псевдонимы, которые часто менялись. Связь между бандформированиями осуществлялась через проверенных связных. Как правило, братья по оружию из разных ячеек не знали друг друга в лицо. Приказы и донесения передавались через "грипсы" - миниатюрные записки, сделанные карандашом на папиросной бумаге. Они закатывались, прошивалась ниткой и запечатывалась свечным парафином. Оставляли их в условном месте. Вся эта хитроумная система, разумеется, затрудняла поиск банд, но выходила "боком" и самим подпольщикам. В случае разгрома роя или чота и гибели "провидныка" (руководителя), оставшиеся в живых не могли связаться с соратниками. Поэтому в лесах бродили сотни бандеровцев-одиночек.
Но главным ноу-хау ОУН УПА были подземные схроны ("крыивки"). Как гласила одна из инструкций бандеровцев: "… каждый подпольщик должен знать правила конспирации, как солдат - устав полевой службы. Подпольщик должен жить под землей". Систему тайных убежищ начали создавать еще в 1944 году в ожидании прихода советских войск, а к 1950-м годам она "опутала" всю Западную Украину. Схроны бывали разных видов: склады, пункты радиосвязи, типографии и казармы. Строились они по принципу землянок с той разницей, что вход был замаскирован. Как правило, "дверью" в схрон служил пень или ящик с землей, в который сажали молодое дерево. Вентиляцию выводили через деревья. Для создания подземного бункера на территории села или деревни боевикам приходилось быть более изобретательными. Вход в укрытие они маскировали под кучи мусора, стога сена, собачьи будки и даже могилы. Бывали случаи, когда путь в убежище пролегал через действующий колодец. Вот как описывает изощренное укрытие в книге "СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны" один из ветеранов МГБ и КГБ: "На верху колодца, сделанного из дубового сруба, стоял ворот с накрученной цепью и ведром. Где-то на уровне пяти метров до воды в шахте из венцов колодца была сделана замаскированная дверь. За ней находился коридор с двумя замаскированными комнатками-бункерами. Одна предназначалась для радиста, членов отряда и столовой. Другая - для руководства и совещаний. Спускались в схрон на ведре, тот, кто дежурил, открывал дверь. Опускал бандеровцев доверенный односельчанин".
С такой системой укрытий бойцы ОУН УПА становились практически "невидимками". Казалось бы, окружил врага в лесу или в селе - и вдруг он исчез, испарился.
Достать из-под земли
На первых порах выявлять схроны сотрудникам советских спецслужб было непросто. Но со временем они научились доставать противника в буквальном смысле из-под земли.
Во время масштабных облав солдаты искали их с помощью двухметровых щупов и служебных собак. Зимой на восходе или закате солнца обнаружить подземное логово можно было по еле заметной струйке воздуха, колеблющейся на морозе.
Взять бандеровцев живыми в бункере было крайне сложно. Они либо вступали в заведомо гибельную для себя перестрелку, либо кончали с собой. Решение о самоликивидации принимал только руководитель группы. Боевики становились лицом к стене, и их по очереди выстрелом в затылок убивал командир. После этого он стрелялся сам.
Во избежание подобного исхода, схроны забрасывались газовыми гранатами. Позже при штурме бункеров стали применять специальный препарат "Тайфун" - снотворный газ мгновенного действия, без побочных последствий. Разработан он был специально для подобных операций в Москве. Вводился через вентиляционное отверстие из небольших ручных баллонов с тонким гибким шлангом.
Борщ с "Нептуном"
Впрочем, при всей важности таких операций, поиск и штурм бункеров не являлся для спецслужб первостепенной задачей. Главным направлением оставалось внедрение своих людей в националистическое подполье, вербовка агентов и идеологическое воздействие на противника. Велась не та война, где все решает сила оружия и численное превосходство. Враг был скрытен, коварен и изобретателен. И это требовало от спецслужб нестандартных методов борьбы. А время при этом работало на них. Люди устали от затяжной гражданской войны, постоянного страха за себя и близких. Вечно покрывать "хлопцев из леса" было уже невозможно. Да и многие боевики, измотанные физически и психологически, хотели вернуться из леса в родные села, но опасались расправы службы безопасности ОУН-УПА. В таких условиях МГБ в массовом порядке начинает вербовку агентов из числа обычных мирных жителей и пособников ОУН-УПА.
Цель была такая - превратить каждую хату, куда бандеровцы еще недавно смело заглядывали на постой, в западню. Но как хозяева дома, а в послевоенное время это были обычно пожилые люди или одинокие женщины, могли справиться с группой матерых боевиков? Во-первых, в их домах устанавливали портативный аппарат "Тревога", работающий от аккумуляторных батарей. Как только на пороге появлялись "гости" из леса, хозяин незаметно нажимал кнопку и посылал радиосигнал в райотдел МВД. А затем наступал черед химического препарата "Нептун-47", созданного в спецлабораториях КГБ. Это психотропное вещество можно было добавлять в разные виды жидкости: водку, воду, молоко, борщ. Кстати, у агентов имелись "хитрые" фляги немецкого образца, изготовленные в оперативно-техническом отделе МВД Украины. В них были встроены две кнопки. Одна действовала как предохранитель от ввода в содержимое фляги "Непутна-47". То есть, он мог за компанию с "хлопцами" хлебнуть горилки из одной емкости без вреда для себя. Люди, которые приняли это "зелье", через 7-8 минут начинали "плыть": рассудок туманился, движения становились медленными, они даже не могли передернуть затвор или нажать на спусковой крючок. А спустя еще пять минут крепко засыпали. Тяжелый, изнурительный сон с галлюцинациями длился 1,5-3 часа.
После того как бандеровцы засыпали, в хату входили сотрудники милиции и спецслужб. Имелся у "Нептуна-47" еще один неприятный для "оуновцев" побочный эффект. После пробуждения некоторое время человек не способен контролировать свои поступки и охотно отвечает на любые вопросы.
Как с иронией замечает автор книги "Большая охота. Разгром УПА" Георгий Санников: "Применение этого препарата было строжайшим секретом госбезопасности. Однако все население Западной Украины, включая детей, знало о нем". В народе его называли "отрута" - в переводе с украинского языка "отрава".
Имелся на вооружении у завербованных агентов еще один препарат - "Нептун-80". Им смачивали коврик на пороге дома. Если боевик, побывавший в хате, вытрет об него ноги, то собаки в течение нескольких дней легко найдут его по следу в лесу, а значат и обнаружат схрон со всей бандой.
Загнанные звери
Важную роль в выявлении бандеровцев играли легендированные бандформирования. Это группы наиболее опытных сотрудников МГБ, хорошо владевшие галицким наречием украинского языка, которые имитировали отряды ОУН-УПА. Часто в них входили и бывшие боевики, перешедшие на сторону советской власти. Они отправлялись в лес, жили в таких же подземных бункерах и пытались вступить в контакт с настоящими подпольщиками.
Использовались для этого и искусно "переписанные" умельцами МГБ "грипсы". Копировался почерк автора, сохранялась суть письма, но меняли время и место встречи. А бывали случаи, когда "грипсы" начиняли взрывчаткой - такие послания назвали "сюрпризами". Понятно, что адресат, вскрывший пакет, погибал.
По мере того как росла агентурная сеть, спецслужбы стали все ближе подбираться к руководству подполья. Ведь только обезглавив ОУН-УПА, можно было окончательно покончить с бандеровщиной. В 1950 году на своей конспиративной квартире был уничтожен неуловимый Роман Шухевич, он же "Тарас Чупринка", генерал-хорунжий, командующий УПА. Гибель ближайшего сподвижника Степана Бандеры нанесла серьезный удар по Организации украинских националистов. Далее началась медленная агония повстанческой армии. После смерти Шухевича руководство УПА взял на себя Василий Кук - псевдоним Лемеш. Тоже очень опытный, опасный и осторожный враг. Он обладал поистине звериным чутьем на опасность, практически не покидал бункеров, где серьезно подорвал свое здоровье. Условия проживания там были более чем суровые. Чтобы поймать его, МГБ потребовалось четыре года. По иронии судьбы, последним подземным убежиещем Василия Кука стал схрон, созданный специально для него сотрудниками госбезопасности. Заманил генерала-хорунжего в ловушку вместе с женой перевербованный "оуновец" Мыкола по кличке Чумак, которому он всецело доверял. Склонили матерого бандеровца к сотрудничеству довольно оригинально. Ему, десятилетие не вылезавшему из лесов, устроили что-то вроде экскурсии по всей Украине. Мыкола побывал в Киеве, Харькове, Одессе и был поражен цветущей, а отнюдь не угнетенной советской властью, родиной.
В отличие от Чумака, завербовать фанатично преданного идее украинского национализма Василия Кука не удалось. Тем не менее, он согласился призвать бойцов УПА сложить оружие, поскольку понимал, что их дело обречено. Последний руководитель подполья был на волоске от расстрела, но все же власти сохранили ему жизнь и освободили после шестилетнего заключения. Во-первых, они не хотели делать из него очередного мученика для националистов, во-вторых, подчеркнули тем самым силу и великодушие советского государства, которое может себе позволить оставит в живых серьезного врага. Василий Кук прожил в Киеве до глубокой старости и скончался в 2007 году.
За 10 лет борьбы с оуновским подпольем с 1945 по 1955 годы погибли 25 тысяч военнослужащих, сотрудников органов госбезопасности, милиции и пограничников, 32 тысячи человек из числа советского партактива.